На линейке под всеобщие аплодисменты Эдику торжественно вручили грамоту.
Вожак, прослезившись, расцеловал племянника и крепко пожал ему руку.
– Я не сомневался, что ты себя проявишь, – сказал Руслан Вафович, не желая отпускать его ладонь.
– Да перестань ты, ничего особенного, – смущался Эдуард.
– Ты молодец! Настоящий герой!
– Дядь, – шепнул на ухо Эд, – а денежное вознаграждение героям, случайно, не
предусмотрено?
10
Приближался традиционный корпоратив. Усилиями руководителей кружков столовую превратили в банкетный зал. На покрытых скатертью, составленных в ряд столах размещались нехитрые закуски и горячие блюда.
Вожатые принесли аппаратуру. Не доверяя Валеркиному вкусу, музыку подбирала Ирина Владимировна.
Собрался весь педсостав, тренеры, повара и медработники. Тетки расхаживали в вечерних платьях, мужчины щеголяли в брюках и светлых рубашках, а самые модные нацепили яркие галстуки или, того хуже, черные «бабочки». В помещении стоял гул, как в приемные часы в собесе.
Позвенев вилкой по бокалу, с речью выступил Вожак. Не мудрствуя лукаво, Руслан Вафович откупился парой штампованных фраз о дружном, сплоченном коллективе и о необходимости спортивного воспитания подрастающего поколения.
Его спич встретили аплодисментами.
Валерка с Эдиком сидели напротив футбольного тренера, круглого, с пушистыми усами старичка, похожего на Якубовича.
– Парни, водочку употребляем? – спросил он дружелюбно.
– Совсем немного, – сказал Эдик и придвинул стопку.
Выпили. Валерка потянулся к салату «Мимоза».
Выступающего доктора сменил Болтушкин. Но его никто не слушал. Слова завхоза тонули в нарастающем праздничном шуме.
Старший воспитатель исполнила на гитаре «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». У нее оказался на удивление приятный, высокий голос.
– Как здорово, что скоро мы все тебя не увидим, – бормотал Эдуард, щелкая пальцами, словно подзывал гарсона.
Валерка танцевал, пытаясь ухватить повариху за мясистый зад.
На всю мощь зазвучал кавер «Видели ночь» молдавской группы «Zdob Si Zdub». Эдик влетел в столовую и проскользил на коленях в центр круга, как рок – звезда. Затем повалился на спину и с сумасшедшим хохотом попытался исполнить нижний брейк – данс.
Валера рухнул под стол, увлекая за собой часть скатерти и глубокую тарелку с любимой «Мимозой».
Директорский племянник добрался до коробки «Отдохни». Варварски распотрошив ее, он сорвал пробку с бутылки и сделал большой глоток. Ирина Владимировна рискнула отнять у него казенные пол – литра. Эдик прижал флакон к груди, как антилопа, отпрыгнул и прокричал:
– Руки фу! Не прикасайся ко мне!!!
К домику Эдика с Валеркой транспортировали Болтушкин, «Якубович» и доктор Симаков.
– Я ничего не вижу, я ничего не вижу, – плакал Валерка, волоча ноги по земле.
Только наутро друзья вспомнили, как к ним, валяющимся в расхристанных позах на крыльце, подошел Руслан Вафович и произнес одну лишь фразу: «Вы уволены».
11
Старенькая «Волга» ждала вожатых у проходной. Болтушкин курил, развалившись в водительском кресле. Двигатель урчал, из выхлопной трубы скатывались капли масла.
Было пасмурно, накрапывал дождик.
Ребята положили сумки в багажник. Гитару Эдик усадил рядом с водителем, уперев гриф в мягкий подголовник кресла. Спросил у завхоза сигарету.
– Какие – то хреновые у нас проводы, а? – затянувшись, охрипшим голосом проговорил Эдуард. – Переаншлаг просто.
– Да уж. Хоть бы кто – нибудь из детей, ради приличия, пришел. Неблагодарные…
– И не надейся, – Эдик передал недокуренную «Тройку» Валерке, – считай,
что они про нас уже забыли. Память у них короткая, как у аквариумных рыб.
– Ну вы там скоро? – выглянул из салона Карлсон.
Друзья сели на заднее сиденье, захлопнули дверцу. Машина тронулась, миновала распахнутые ворота и лихо понеслась по проселочной дороге. В клубах пыли, вздымающихся из – под колес, вожатые не могли заметить Весту, которая, высунув язык и фыркая, мчалась следом, в надежде догнать стремительно исчезающий автомобиль.
Поцелуй вождя
Окончив восьмилетку, Галина простилась с родителями и поехала в Горький. Поступила в ПТУ на швею. Ей выделили комнату в общежитии, где жили еще три девушки. Высокая и стройная Катя, рыжеволосая Алена и хохотушка Света.
Однокурсницы недолюбливали Галину.
– Фи, дикарка пришибленная, – морщилась Катя.
Держалась Галя особняком. Оставаясь одна в комнате, она вышивала крестиком или подолгу смотрела в окно.
Но однажды в Галю влюбился парень из соседнего корпуса ПТУ. Рослый, широкоплечий Борис был похож на древнегреческого атлета. Густые, черные, как воронье крыло, волосы, светло – серые глаза. Боря учился на автослесаря и по вечерам боксировал в спортзале.
Галину он повстречал случайно. В парке, на праздновании Первого мая. В сером трикотажном платьице с красной ленточкой на груди, Галя стояла поодаль толпы и равнодушно наблюдала за происходящим.
– Девушка, вас кто – то обидел? – улыбнувшись, спросил Боря.
Галя смущенно опустила глаза и пожала плечами.
Каждый вечер Боря приходил с гитарой под окна женского общежития. Он устраивался на лавочке и, пощипывая струны, напевал, неумело подражая голосу Высоцкого.
Писал записки с пылкими признаниями в любви, пока сердце девичье не растаяло.
Как – то раз Боре удалось затащить Галю в клуб.
Девочки хихикали в ладошки, наблюдая за тем, как неловко она переставляла полные ножки в танце.
– Повезло нашей колхознице, – ехидничала Катя, – гляньте, какого кавалера подцепила.
– Угу, – кивала Света, – таким вот и везет всегда. А ты попробуй, отбей.
– Да без толку. Он как кремень. Приворожила она его, что ли… Ведь ни кожи, ни рожи. Обидно, девки…
Как – то раз под вечер, лежа на кровати и рассматривая выкройки, Галя услышала три коротких свистка – условный сигнал Бориса.
Она подлетела к окну и распахнула форточку.
Боря прохаживался взад – вперед. На нем был черный костюм, белая сорочка и с серебристым отливом, тонкий как полоска галстук. В начищенных ботинках отражался оконный свет.
– Галчонок, выходи. У меня для тебя сюрприз.
– Борь, ты чего, поздно уже. Мы с девочками спать ложимся.
– Да мы ненадолго, спускайся.
– Ладно, – сдалась Галя, – подожди немножко, я оденусь.
Борис привел ее в красный уголок. С облупившейся краской стены были увешаны портретами бессмертных коммунистических вождей. В центре обозначился красный флаг с золотистым серпом и молотом. Переполненные книжные полки скосились в сторону так, что казалось вот – вот рухнут. На высокой тумбе горделиво расположился небольшой бронзовый бюстик Ильича. Треть комнаты занимал круглый стол, покрытый белой клеенчатой скатертью. Одинокая свеча с восковыми подтеками робко выглядывала из алюминиевого подсвечника.
– Прошу, – Борис любезно выдвинул стул.
Галя манерно села и с любопытством взглянула на Борю.
Он достал из ящика штопор, ловко откупорил бутылку вина и сорвал пленку с коробки конфет.
– Грильяж, твои любимые, – по – детски улыбнулся он.
Девушка послала ему воздушный поцелуй. Борис зажег свечу и выключил свет.
Наполнил стаканы, тихо откашлялся и заговорил:
– Дорогая Галочка, мы вместе уже год! Двенадцать счастливых месяцев!
За это время ты стала для меня самым родным человеком. С того самого дня, когда я тебя впервые встретил, не было ни минуты, чтобы я не думал о тебе. Просыпаюсь с мыслями о тебе, засыпаю, думая о тебе… Сначала, Галочка, ты была для меня загадкой. Прятала свое нежное сердечко в сундучке и никого к нему не подпускала. Но мне удалось подобрать ключик. И вот мы вместе. Галочка, ты мое все! Мне страшно представить, что будет со мной, если я тебя потеряю. Я люблю тебя, солнышко!
Галя с умилением слушала Бориса. Ее ротик чуть приоткрылся, щечки сделались пунцовыми.
– Я понимаю, что все это довольно неожиданно… – Боря опустил руку в карман пиджака, выудил пластмассовую коробочку, обшитую розовым бархатом и протянул Гале, – Галочка, выходи за меня!
Девушка осторожно открыла. В небольшой выемке пряталось обручальное кольцо.
– Боже мой, какая прелесть, – в волнении проговорила она, – но Боренька, миленький, я не могу его сейчас принять. Мне кажется, еще слишком рано…
– Все равно, – замотал головой Боря, – возьми колечко и храни его у себя. Я же не тороплю тебя, что ты! Думай столько, сколько тебе нужно.
Он приблизился к Гале и нежно поцеловал в губы.
Свеча, размякнув, устало склонилась. Капли горячего воска падали, застывая на скатерти бесформенными ляпушками.
Через минуту Боря поднял стакан.
– За тебя, любимая!
– За нас! За наше с тобой счастье, – звонко чокнулась Галина, немного пригубила вина и отправила конфету в рот.
